Стихотворения, эпиграммы, басни, сказки, повести ( - Страница 33

У мужика зерна не то что для посева,
Но горсти не было давно уж для еды.
Затосковал Федот. Здоровье стало хуже.
Но явно тая с каждым днем,
Мужик, стянув живот ремнем
Потуже,
Решил говеть. Пока говел —
Не ел,
И отговевши,
Сидел не евши.
"Охти, беда! Охти, беда! —
Кряхтел Федот. — Как быть? И жить-то неохота!"
А через день-другой и след простыл Федота:
Ушел неведомо куда!
Федотиха, в слезах от горя и стыда,
Сама себя кляла и всячески ругала,
Что, дескать, мужа проморгала.
А муж,
Сумев уйти тайком от бабы,
Не разбирая вешних луж,
Чрез ямы, рытвины, ухабы,
По пахоти, по целине
Шагал к неведомой стране, —
Ну, если не к стране, то, скажем, так куда-то,
Где люди, мол, живут и сыто и богато,
Где все, чего ни спросишь, есть,
Где мужику дадут… поесть!
Худой да легкий с голодовки,
Федот шагал без остановки,
Порой почти бежал бегом,
А как опомнился уж к ночи,
Стал протирать в испуге очи:
Дождь, ветер, а кругом… дремучий лес кругом.
Искать — туда, сюда… Ни признаку дороги.
От устали Федот едва волочит ноги;
Уж мысль была присесть на первый же пенек, —
Ан только в поисках пенька он кинул взглядом,
Ни дать ни взять — избушка рядом,
В окне маячит огонек.
Кой-как нащупав дверь, обитую рогожей,
Федот вошел в избу.
"Здорово, землячок! —
Федота встретил так хозяин-старичок. —
Присядь. Устал, поди, пригожий?
Чай, издалёка держишь путь?"
"Из Голодаевки".
"Деревня мне знакома.
Рад гостю. Раздевайсь".
"Мне малость бы соснуть".
"Располагайся, брат, как дома.
А только что я спать не евши не ложусь.
Ты как на этот счет?"
"Я… что ж?.. Не откажусь!.."
"Добро. Мой руки-то. Водица у окошка".
"Ну, — думает Федот, — хороший хлебосол:
Зовет за стол,
А на столе, гляди, хотя бы хлеба крошка!"
"Умылся? — между тем хлопочет старичок. —
Теперь садись, да знай: молчок!"
А сам залопотал: "А ну-тка, Диво, Диво!
Входи в избушку живо,
Секися да рубися,
В горшок само ложися,
Упарься,
Прижарься,
Взрумянься на огне
И подавайся мне!"
В избу, гагакнувши за дверью,
Вбежало Диво — гусь по перью.
Вздул огонечек гусь в золе,
Сам кипятком себя ошпарил,
В огне как следует поджарил
И очутился на столе.
"Ешь! — говорит старик Федоту. —
Люблю попотчевать гостей.
Ешь, наедайся, брат, в охоту, —
Но только, чур, не трожь костей!"
Упрашивать себя мужик наш не заставил:
Съел гуся начисто, лишь косточки оставил.
Встал, отдуваяся:
"Ф-фу! Ввек так не едал!"
А дед опять залопотал:
"Ну, кости, кости, собирайтесь
И убирайтесь!"
Глядь, уж и нет костей: как был, и жив и цел,
Гусь со стола слетел.
"Эх! — крякнул тут Федот, увидя штуку эту. —
Цены такому гусю нету!"
"Не покупал, — сказал старик, — не продаю:
Хорошим людям так даю.
Коль Диво нравится, бери себе на счастье!"
"Да батюшка ж ты мой! Да благодетель мой!"
На радостях, забыв про ночь и про ненастье,
Федот с подарком под полой,
Что было ног, помчал домой.
Примчал.
"Ну, что, жена? Здорова?"
И, молвить ей не давши слова,
За стол скорее усадил,
Мясцом гусиным угостил
И Диво жить заставил снова.
Вся охмелевши от мясного,
"Ахти!" — раскрыла баба рот,
Глядит, глазам своим не веря.
Смеется радостно Федот:
"Не голодать уж нам теперя!"

Поживши на мясном денька примерно два,
И телом и душой Федот совсем воспрянул.
Вот в лес на третий день ушел он по дрова.
А следом поп во двор к Федотихе нагрянул:
"Сдыхали!.. Как же!.. Да!.. Пошла везде молва
Про ваше Диво.
Из-за него-де нерадиво
Блюсти ты стала с мужем пост.
Как?! Я… отец ваш… я… молюсь о вас, пекуся,
А вы — скоромиться?!" Тут, увидавши гуся,
Поп цап его за хвост!
Ан руки-то к хвосту и приросли у бати.
"Постой, отец! Постой!
Ведь гусь-то не простой!"
Помещик, глядь, бежит соседний, сам не свой:
"Вцепился в гуся ты некстати:
Хоть у деревни справься всей, —
Гусь этот — из моих гусей!"
"Сей гусь?!"
"Вот — сей!!"
"Врешь! По какому это праву?"
Дав сгоряча тут волю нраву,
Помещик наш отца Варнаву
За бороденку — хвать!
Ан рук уже не оторвать.
"Иван Перфильич! Вы — забавник!"
Где ни возьмися, сам исправник:
"Тут дело ясное вполне:
Принадлежит сей гусь казне!"
"Гусями вы еще не брали!.."
"В казну!"
"В казну! кому б вы врали
Другому, только бы не мне!?
Исправник взвыл:
"Нахал! Вы — грубы!
Я — дворянин, прошу понять!"
И кулаком нахала в зубы.
Ан кулака уж не отнять.
Кричал помещик, поп, исправник — все охрипли,
На крик охотников других несло, несло…
И все один к другому липли.
Гагакал дивный гусь, а жадных душ число
Росло, росло, росло…
Огромный хвост людей за Дивом
Тянулся по горам, пескам, лесам и нивам.
Весна испортилась, ударил вновь мороз,
А страшный хвост у дивной птицы
Все рос да рос.
И, бают, вот уж он почти что у столицы.
Событья, стало быть, какие у дверей!
Подумать, — обольешься потом.
Чем все б ни кончилось, но только бы скорей!
Федот!! Ну, где Федот?.. Все дело за Федотом!!

...

1914 г.

* * *

Конец был сказки очень прост.
Самою жизнью нам досказан он правдиво: